Чтение под воздействием электронно-коммуникационного окружения (Reading under the electronic communication conditions)

Для начала обратим внимание на одновременность и линейность как два режима восприятия и мышления. Чтение до сих пор чаще всего понимается как то, что требует линейности, последовательности и логичности. Но в электронном коммуникационном окружении ведущей для работы сознания является не линейность, а одновременность (уже при взгляде на рабочий стол компьютера каждый видит все помещенные там значки сразу и может начинать потому с любого).

В исследованиях одновременности то, что становится предметом внимания, принято называть фигурой, а то, что при этом вытесняется на задний план, фоном. Когда в качестве фигуры выделяется другой элемент, прежняя фигура уходит в фон. Иначе говоря, действие режима одновременности представляет собой обновление соотношения «фигура/фон» – в отличие от работы сознания в режиме линейности, когда никакого фона нет (что известно каждому из геометрии Евклида).

Именно фигуры, взятые сами по себе, без фона, то есть не привязанные ни к чему другому, позволяют рассуждать линейно, последовательно и логично. Отсюда роль книги как требующего их общедоступного средства формирования самостоятельного мышления. В этой связи и роль ленинского «Учиться, учиться и учиться!», когда в качестве ведущего средства обучения была выделена именно книга, изготовленная типографским способом в любом потребном количестве экземпляров, а в качестве предмета обучения – всё лучшее, созданное человечеством.

Подход по принципу линейности до сих пор является ведущим и при создании образовательных про¬грамм. С принципом одновременности сложнее. Хотя обоснования его приоритетной роли в условиях электронно-коммуникационного окружения появились еще в 1950-х годах, но для создателей образовательных программ он, в основном, всё еще является аномалией (по терминологии Т. Куна [1]), которой еще только предстоит завоевать ведущее место, то есть, если использовать язык того же Куна, стать парадигмой.

Первым электронным средством массовой коммуникации, приучающим к режиму одновременности как приоритетному и охватившим своим воздействием всё человечество, стало телевидение. Вот что писал в этой связи о результатах этого воздействия канадский теоретик Маршалл Маклуэн:
– 1964 г. – «Дитя телевидения – инвалид без привилегий (преимущества положены только тем лицам с ограниченными возможностями, которые признаны таковыми государством – В. Т.)»;
– 1977 г. – «Для детей безопасная доза телевидения что-то около нуля»; «Телевизор демобили¬зует мускулы глаза. Поэтому дитя телевидения не может читать. Это не теория, а факт, который мы смогли обнаружить и продемонстрировать» [2].

Уже давно в учебные аудитории приходит молодёжь, привычно пользующаяся электронными средствами коммуникации (которые кто-то с целью, о которой можно догадаться, научил множество людей называть «медиа»). Для этих людей первичность одновременности в восприятии и мышлении само собой разумеется, и уже в силу этого им бывает слишком трудно понимать учебный материал, излагаемый в линейной последовательности.
Это проявляется в равнодушии студентов к конспектированию (хотя им нетрудно догадаться, что не записывая учебный материал, они его хуже поймут, а потом, скорее всего, просто забудут), в неумении проанализировать заданный текст, в равнодушии к правилам грамматики и даже к прочтению мало знакомого слова.

Недавно это убедительно продемонстрировали две студентки. Одна, смотря в распечатанный ею же текст, только с пятого раза смогла правильно прочесть термин «потребительная стоимость» (до этого каждый раз она уверенно «читала» «по¬требительская стоимость»), другая, глядя, опять же, в распечатанный ею же текст, вместо аристотелевского термина «энергийная потенция» уверенно «читала» «энергетическая потенция».
Чтобы выявить неслучайный характер таких оговорок, обратим внимание на следующие четыре вещи, характеризующие процесс понимания под воздействием электронно-коммуникационного окружения:
 
1) извлечение информации;
2) информационные перегрузки;
3) распознавание образа (схемы) и его использование в качестве средства понимания происходящего;
4) построение для этого программы распознавания предметов, соотносимых не линейно-последовательно, а через интервал.

1. Извлечение информации, конечно, всегда с нами. Но здесь дело в том, что электронные средства коммуникации  давно уже извлекают, как из своей базы данных, всей, что так или иначе накоплено в памяти человечества.
2. Если сообщений становится так много, что времени на их линейно-последовательное понимание не хватает, то это и означает, что возникли эти самые «информационные перегрузки».
3. В этом случае сознание переключается на распознавание образа, или схемы, происходящего, и тогда происходит формирование конфигураций, посредством которых осуществляется понимание.
4. Изучение этого факта выразилось в создании средств исследования работы сознания по принципу одновременности и соответствующих управленческих программ.

Маршалл Маклуэн обратил внимание на это обстоятельство ещё в 1950-х гг. А в книге «Понимание средств коммуникации (Understanding Media)» (1964) он в этой связи пишет:
«Пожалуй, самым известным и самым трога¬тельным результатом воздействия телевидения является осанка школьников младших классов при чтении. …с приходом телевидения они держат перед собой печатный текст на расстоянии 6,5 дюймов (16,5 см. – В. Т.). Они пытаются относиться к печатной странице так, как если бы перед ними было телевизионное изображение… [3]».

Вот вам и студентки, которые не сразу смогли прочесть простой текст. Как это и свойственно людям электронно-коммуникационного окружения, они сразу принялись за распознавание образа, построив схему понимания текста на основе того, что им было хорошо известно.

Исследуя воздействие  одновременности и последовательности (или синхронности и диахронности), К. Г. Юнг выделил ведущую роль первой, поскольку этого требуют средства электронной коммуникации [4]. В качестве эмпирически верифицируемых понятий он выделил при этом коллективное бессознательное, коллективные представления и архетипы.

Сегодня принцип одновременности утверждает себя всё настоятельнее уже потому, что сформировалось глобальное электронно-коммуникационное окружение жизни всего человечества, действующее как операционная система жизни всего человечества, и понимание этого обстоятельства требует приведения в соответствие с ним работы сознания.

Карл Густав Юнг был, конечно, не одинок. Сошлемся, например, на Анну Ахматову с ее «Поэмой без героя» или на Джеймса Джойса (см. К. Г. Юнг, «Улисс» [4]). Или возьмём Илью Ильфа и Евгения Петрова. О понимании ими роли одновременности свидетельствуют «Двенадцать стульев», когда, например, Остап Бендер, полагая, что, возможно, придется начать жизнь брачного афериста, интересуется у случайно встреченного им дворника о наличии невест в городе. А дворник этот, как и великолепный Остап, был человеком Ильфа и Петрова, людей «телеграфной» прессы, средства коммуникации, требующего одновременности. Неудивительно, что и разговаривают их персонажи не линейно-последовательно, а посредством интервала, формируя каждый раз интерфейс, позволяющий выявлять и формировать общее в данном случае в речевом действии:

«Подле красивого двухэтажного особняка №28 с вывеской
СССР, РСФСР
2-й ДОМ СОЦИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ
СТАРГУБСТРАХА
молодой человек остановился, чтобы прикурить у дворника, который сидел на каменной скамеечке при воротах.
— А что, отец, — спросил молодой человек, затянувшись, — невесты у вас в городе есть?
Старик дворник ничуть не удивился.
— Кому и кобыла невеста, — ответил он, охотно ввязываясь в разговор.
— Больше вопросов не имею, — быстро проговорил молодой человек. И сейчас же задал новый вопрос:
— В таком доме да без невест?
— Наших невест, — возразил дворник, — давно на том свете с фонарями ищут. У нас тут государственная богадельня: старухи живут на полном пенсионе.
— Понимаю. Это которые еще до исторического материализма родились?
— Уж это верно. Когда родились, тогда и родились».

В условиях электронного общения, когда «все времена и пространства сразу», восприятие и мышление действуют в пространстве одновременности с «центром» в любой притягивающей внимание точке. Если линейность соответствует опыту, каждым приобретаемому диахронно, то одновременность означает его синхронное приобретение и переживание, как это может совместно осуществляться любым множеством людей. В этой связи Юнг исследует мифологизацию сознания как результат действия коллективного бессознательного в качестве фона.

Что касается метаморфозы культуры чтения, то ведущая роль одновременности работы сознания в условиях электронно-коммуникационного окружения требует от читателя вчитывания как повторного возвращения к тексту, когда он, перечитывая заслуживающий его внимания текст, всё лучше и лучше понимает его глубинные смысловые основы.

Этому требованию соответствует и отмеченное выше появление литературы, построенной по принципу гипертекста, посредством конфигураций, повторное использование которых позволяет на основе прочитанного каждый раз по-новому соотносить не связанные линейной последовательностью части текста.  Действуя таким образом, А. А. Ахматова в «Поэме без героя» вовлекает читателя в различные эпизоды своей жизни; филигранное применения принципа гипертекста демонстрируют нам произведения не только И. Ильфа и Е. Петрова, но и М. А. Булгакова. И это, конечно, далеко не всё, что можно сказать по этому поводу.
 
Список литературы
1.    Петров М. К. Перед "Книгой Природы". // Природа. 1978, №8, с. 23–28.
2.    Терин В. П. Массовая коммуникация, М.: 2000.
3.    Маклуэн М. Телевидение. Робкий гигант. // ТВ-87: Телевидение вчера, сегодня, завтра. М.: Искусство, 1988, с. 167 (перевод В. П. Терина).
4.    Неизвестный Юнг. Собрание переводов (перевод В. П. Терина). М.: Колосс, 2010.