Милые дети...

Остановка автобуса. Стоит ребеночек рядом с мамой. В валеночках, в мохнатой шапке и в шубку укутанный.

От мороза румяный, и глазки его внимательные на нас смотрят.

А ему как бы в ответ один гражданин, ничего себе гражданин, не опустившийся, сразу видно. Мыслит он ему в ответ как бы вслух, а может, думает, что про себя, а вслух получается: «Милые дети, вырастете, ругать нас будете!»

Ругать? Почему ругать?

Конечно, маленькие дети, когда вырастут, пойдут в школу и будут там изучать, например, историю. Посмотрят на карту современной России. Посмотрят на карту России 17-го века. Увидят, что похоже.

И, наверное, спросят себя: «И куда они делись, 200 с лишним лет истории?» Тем более, когда узнают, что Россией обычно называли в мире Советский Союз, а потому, если, например, говорили по-английски «рашенз», то в первую очередь имели в виду не русских, а граждан страны, которую они называли Россией (тогда понятно, что перевод «рашенз» как «русские» - это чаще всего ошибка).

И тогда выросшие дети для начала вполне могут подумать что-нибудь вроде «А вы это чего?», если будут проходить, например, творчество Анны Андреевны Ахматовой.

Вот Анна Андреевна в мае 1944 года летела из Ташкента, где она была в эвакуации, в Ленинград.

А тогда самолеты летали обычно гораздо ниже, чем теперь, и пассажиры любили смотреть в иллюминаторы.

И Анна Андреевна под крылом самолета видела различные климатические зоны, как будто это был урок географии. И она написала:

На сотни верст, на сотни миль,
На сотни километров
Лежала соль, шумел ковыль,
Чернели рощи кедров.

Как в первый раз, я на нее,
На Родину, глядела.
Я знала: это все мое,
Душа моя и тело.

Может, за это великому русскому поэту поставили памятник недалеко от тюрьмы, да еще на крыше какого-то «элитарного» гаража?

«Милые дети, вырастете...»

Что бы там ни было, но детство для взрослых – это предмет для повседневного открытия, и не понять ребенка, если не понимать, что такое детство.

Обычная ошибка взрослых – считать, что дети – это маленькие взрослые. Если посмотрим на детей в старой живописи, то увидим, что изображали их как маленьких взрослых: у мальчиков такие же, только маленькие, камзол, брюки, сапожки и прочее. И девочек в том же духе. В общем, взрослые, только пока еще маленькие.

А если ребеночек всё равно взрослый, то, если не слушается, и наказать его можно и даже должно. Побить, например. Да еще поиздеваться. Как над Ванькой Жуковым. Ведь если ты взрослый, то и думать должен как взрослый. А значит, если не слушаешься, то делаешь это вполне сознательно, потому, что не хочешь слушаться, хотя и обязан, а не потому, например, что настоящие взрослые толком не могут объяснить ребенку то, что им от него нужно, тем более, когда нужно им от него то, что выполнить он не в состоянии, поскольку живет в своем, детском мире и смотрит на мир своими прекрасными детскими глазами.

Детство – одно из величайших открытий 20-го века. Вот в магазине мать говорит ребенку: «Не мешай людям!» А он не мешает. Он точно так же, как и эти люди, занимается своими делами. Они - своими, а он – своими.

Дети не могут мешать. Вот мы им помешать вполне в состоянии. Не дав им, например, то, что им важно в жизни.

Открытие ведь известно только тем, кому оно известно. Такая вот тавтология. Что есть – то есть. Известно только тем, кому известно, то есть остальным неизвестно!

Вот мать тащит за собой свое малое дитя, и у нее, видите ли, плохое настроение. Вот она свое дитя шлепает. Да еще орёт громким прокуренным голосом.

В каком веке она живет? Уж, по крайней мере, не в 20-м. А надо бы, чтобы в 21-м. И чтобы понимала она, как понимал Александр Александрович Блок, что «мир - прекрасен, как всегда». И чтоб держала она своё настроение таким, как показал его Александр Сергеевич Пушкин:

Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно, и смешно,
А мать грозит ему в окно...

Профессор, доктор социологических наук, академик Международной академии связи Валерий Терин